Святочные истории: Рассказы и стихотворения русских писателей / Сост., примеч. С.Ф.Дмитренко. - М.: Русская книга, 1992. - 320 с.: ил.
В антологию вошли произведения русских писателей, классиков и ныне полузабытых: Ф.М.Достоевского, Н.С.Лескова, К.К.Случевского, В.И.Немировича - Данченко, М.А.Кузьмина, И.С.Шмелева, В.В.Набокова и многих других.
Весёлые и печальные, не лишенные фантасмагоричности святочные рассказы были любимы и читаемы в дореволюционной России; в канун Новогодья их печатали едва ли не все журналы и газеты.
Сегодня, передавая аромат минувшего времени, они ничуть не утратили своей свежести.
В оформлении издания использованы традиционные русские рождественские открытки.
ОТ РЕДАКТОРА: "Когда держись в руках книгу, подобную этой, да за окном завывает вселенский ветер, наступает Сочельник, приближаются Рождество и Святки, мысли поневоле обращаются к чему-то неведомому, воображение рисует нечто фантастическое, сказочное. Чудеса? Пожалуйста!
Вот кузнец Вакула несется в "Петербург" на черте (не их ли тень заслонила на мгновение полумесяц, что смотрит в ваше окно?) (Н.Гоголь. "Ночь перед Рождеством"); вот является унылому чиновнику красивый умерший "от сглаза" коллега (Н.Лесков, "Белый орел"); вот таинственный маленький извозчик, не выпуская из рук кнута, свесив ножки, сидит перед несчастным злодеем, совершившим по его наущению два душегубства (М.Горький. "Извозчик"); вот, тихо ступая по половицам, залитым лунным светом, возникает перед мальчиком и манит за собой в Карточную страну трефовый валет (В.Немирович - Данченко. "Трефовый король").
По мере того как погружаешься в описания ушедшей отечественной жизни, отраженной в сборнике русскими писателями, все отчетливее проступают приметы матушки Зимы: бесконечная метель, вьюги да бураны, лучезарные морозные дни.
И ещё одна существенная характеристика российского бытия в "Святочных историях" - пути-дороги да необъятные русские пространства, которые зимой кажутся ещё больше. Это послужило литераторам, представленным здесь, прекрасным романтическим фоном.
М.Салтыков - Щедрин в "Святочном рассказе" описывает тревожную дорогу, равнину, занесенную снегом, видение чудища - пристава с железными когтями: так трансформируется образ деспота, что хочет поймать сбежавшего рекрута, обреченного на долгие годы армейской службы.
Нескладный башкир Телепень (Н.Вагнер. "Телепень") по-своему решает проблему, говоря по-современному, транспортировки (в мешке!) одного из помещиков-соперников в праздничную ночь.
Именно с начальником полустанка (железная дорога, белая равнина) случается в Рождество драма, повлиявшая на всю его дальнейшую жизнь (А.Чехов. "Шампанское").
В заваленном снегом поезде, забыв о празднике, с замиранием сердца слушают пассажиры о необычайном происшествии, приключившемся с одним из них (Н.Каразин. "Чудеса хирургии, или Ночь Клеопатры").
Курьёзный случай опять-таки в пути происходит с очаровательной, но скандальозной дамочкой (А.Куприн. "Начальница тяги").
Чудеса, зима, снег, дорога...Но это не все. Те, кто ожидал в этой книге прочесть лишь о мистике, чудесах да забавных случаях, будут, вероятно, разочарованы, так как в фокусе внимания составителя С.Ф.Дмитренко - именно святочные истории, то есть истории из жизни России, жизни общественной, социальной, духовно-нравственной.
В этой панораме событий и галерее персонажей можно встретить приметы удручающей бедности и описания ненынешнего изобилия, доступного, кстати, не только ограниченному кругу, но и простому среднему человеку ("Горой навалят: поросят, свинины, солонины, баранины...Богато жили", - свидетельствует один из авторов прошлого). Листая страницы сборника, иной раз обольешься слезами, а порой повеселишься вместе с писателем и героем его произведения.
Но главное то, что именно на фоне христианского, православного праздника лучше всего можно было показать отношение ко всем сторонам бытия русского человека из различных социальных ниш.
"Идешь из церкви. Все - другое. Снег - святой. И звезды - святые, новые, рождественские звезды. Рождество!" - так сказал о своем ощущении святого вечера великолепный бытописатель Москвы и, значит, Росс Иван Шмелев.
Так хочется ныне вспомнить об этой святости, постичь заново заветное отношение к миру Господню, прислушаться к собственной душе, осознать свою нравственную сущность в трудной соверменности.
...
Разве не любовью к своим героям ("к своему, любимому") руководствовался Л.Толстой ("Святочная ночь"), сожалея иб их несложившихся судьбах, о языческом грехопадении одного из них?
Со свойственным ему гражданским мужеством и человеческим участием повествует Ф.Достоевский о страданиях и спасении (души!) маленького мальчика, попавшего к Христу на ёлку.
Вспоминая преступление, название которому - предательство, терзается, мучается совестью персонаж П.Засодимского одинокий, никому не нужный в Святую ночь. ("Перед потухшим комельком" - это произведение высоко оценил Л.Толстой.
И разве не мистическим живым укором представляется уже упомянутый выше извозчик (название, данное М.Горьким, символично: опять дороги, русские пространства), который, собственно служит автору обозначением своеобразного сопереживания его герою?
А это удивительное - у Н.Лескова: "он мне отмстил и помиловал". Месть - в помиловании! Вспоминается заповедь Спасителя: "Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую" (Мф., 5; 39). Именно эту психологию подчеркивает Н.Лесков, сознание православного человека, описывая встречу кающегося человека с умершим.
И все же, несмотря на некоторый перевес печальных историй и грустных концовок, несмотря на революционный нигилизм некоторых поэтов, помещенных в сборнике (например, В.Маяковскому может "надоесть праздновать Рождество"), основные традиции отечественной литературы - пробуждение в человеке человеческого, доброго - соблюдены. Лишнее тому подтверждение - изумительный рассказ В.Набокова "Рождество", где крылья экзотической бабочки, прекрасного махаона (излюбленный образ В.Набокова) "вздохнули в порыве нежного, восхитительного, почти человеческого счастья", показав отцу, потерявшему горячо любимого сына, что жизнь продолжается.
Вздохнем и мы, вспомнив об этом. Ведь забрезжил свет Вифлеемской звезды, возвещающей о забытом на десятилетия.
Доброго Рождества, читатель!"